Румынская повесть 20-х — 30-х годов - Генриэтта Ивонна Сталь
— Мне, видно, попались как раз те, что отправятся прямиком в ад, — жаловалась Витория, а про себя радовалась, что хитрость ее удалась.
В Кручь они наткнулись на свадьбу.
Сани с поезжанами скользили по льду реки. Невеста и подружки вплели цветы в волосы. Женщины были в домотканых юбках и меховых безрукавках. Мужчины палили из пистолетов в сторону леса, чтобы спугнуть и прогнать поскорей зиму. Завидев на верхней дороге путников, шаферы пришпорили коней, поскакали наперерез. Платочки, привязанные у лошадиных ушей, бились на ветру. Шаферы протянули баклагу и подняли пистолеты. Либо гости выпьют во здравие царевича и преславной его невесты, либо тут же на месте сложат головы.
Свадебный поезд поворотил к берегу. Витория взяла в руки плоску и в искусных выражениях пожелала невесте всякого добра. Она притворилась веселой, острословила, хотя — по ее словам — следовало бы ей печалиться, ибо ехала к корыстным должникам в Дорну.
— Живу-то я в Таркэу, — объясняла она, — и муж мой Некифор Липан тоже проезжал тут и, возможно, тоже поднимал стакан на ваших свадьбах. А я, едучи сюда, сперва наткнулась на крестины: полагалось бы, наверное, раньше побывать на свадьбе, а уж потом на крестинах; да вот порой случается и так. Ничего в том нет зазорного — все от бога. Другому дивлюсь: настали новые времена, и вышел от властей указ — его под барабанный бой прокричал у нас глашатай, — чтоб жить по новому календарю. Все мы оказались на тринадцать дней старше, — и теперь праздники и посты исчисляются по моде папистов. Нам бы теперь пост соблюдать, а ваши милости пируют на свадьбе, будто настал мясоед.
— Ого-го! — вскричали посаженые родители и выпрямились в санях. — Ты, должно, не знаешь, милая, что мы не покорились, нам тоже охота оставаться моложе на тринадцать ночей. Мы — за старый календарь, тот самый, что господь подсказал Адаму после сотворения мира. А другой нам ненадобен, мы и попа нашего наставляем держаться старого закона. Так что он, сердечный, с нами заодно. А уж если кому и охота в дальней стороне равняться с немцами али жидами, так мы тому не пособники. Ждет их на том свете геенна огненная.
— А вы не сомневайтесь, — ответила горянка, — наши в Таркэу тоже за старый закон. А заодно скажите, не видали ли тут нашего земляка, он в серой смушковой кэчуле был, на вороном коне со звездочкой во лбу?
Никто не отозвался, не сказал, что видел такого человека. Одна из женщин припомнила было что-то, да тут же позабыла. Поезд двинулся под оглушительное гиканье и повернул на ледовый тракт.
Витория невесело размышляла под мерный шаг коня. Обращаясь к Георгицэ, скупыми словами поверяла ему свои думы. Не то, чтобы она досадовала на эти задержки. Лучше оказаться так, не по своей воле, на многолюдье — так сподручнее наблюдать и докапываться до истины. Был в том и урок, как остерегаться сборищ, если потребуется. Лучше оказаться на виду с приятелями, нежели в убежище с тайным недругом. Когда людей много, они меньше на тебя пялятся и можешь лучше их разглядеть. Когда их много, можно оставаться один на один со своим горем. А вот когда их мало, то они сверлят и прошивают тебя глазами.
Георгицэ не очень-то понимал ее слова, но ему казалось, что все именно так, как она говорит.
Судя по всему, Некифор проехал тут с миром.
— Может, и нам помехи не будет и мы доберемся невредимые до овечьего края. Посмотри, какие они — земля Дорн и гора Рарэу.
Они впрямь доехали без помех, делая нужные остановки. Приближаясь к Дорненскому краю, Витория выпрямилась, втянула воздух, чувствуя подобие благоухания. Это был всего лишь теплый западный ветерок, он-то и растопит снега. Впрочем, то, что творилось вокруг, ее мало трогало; внутренний огонь терзал ее, не давал покоя. Она твердо знала, что именно здесь, в этой земле, откроется истина, которая начисто переменит всю ее жизнь.
Дорны — край сплошных рек, лесистых увалов, крутых откосов и горных селений. Сколько племен, столько и Дорн. А люди тут из себя видные, опрятные, — Витории они понравились. Проезжая мимо, она замечала, как они пируют в корчмах, как страстно и самозабвенно пляшут, словно перед концом света. Но в этой Дорне, оказывается, не было ярмарки и овечьих торгов: и в Шарул Дорней тоже, и в Дорна Кындренилор тоже; зато весь гулевой народ, сколько его там было, хорошо знал, что прошлой осенью большая ярмарка и распродажа овец случилась в Ватра Дорней.
Витория опустила голову, устало осмотрелась. Что ж, придется искать должников в Ватра Дорней.
— Уж ты закуси, не слезая с коня, Георгицэ, нам не след задерживаться. Лошадкам мы дадим ячменя, когда приедем. Со вчерашнего дня нет мне ни сна, ни покоя. Кусок в горло не лезет. Будто приближаюсь к престолу всевышнего, вот-вот рухну на колени перед ним.
Когда они двинулись в путь, ослепительно сияло полуденное солнце. Дорога начинала таять: повсюду из-под снега бежали талые ручьи. На утоптанных участках подковы коней цокали звонко, будто на мосту. Зимний покров, искрясь, растекался по всем долинам, в небо струились испарения.
В дороге к ним прибился долговязый хуторянин в кожушке на одном плече и в юфтевых сапогах. В руке он сжимал посошок, которым временами поигрывал, рисуя знаки на снегу. Шагал он споро, не отставая от коней, но вдруг ускорил шаг и поравнялся с женщиной.
Откуда она едет и где собирается ночевать? — полюбопытствовал прохожий.
— Еду издалека, добрый человек, и ночевать собираюсь в Ватра Дорней.
— Дело какое есть?
— Есть. Должники там у меня.
— А меня не хочешь спросить, куда иду и по какому делу?
— Отчего ж, коли охота, могу и спросить.
Человек был настроен на игривый лад. Вытянувшись во всю длину, словно разматывался с катушки, он шепнул что-то в ухо Витории так, чтобы Георгицэ не услышал. Она ударила концом узды по шее коня и быстро поехала вперед; повернув голову к Георгицэ, властно бросила:
— Огрей его чеканом!
Этот злобный, безжалостный голос привел в трепет и сына и чужака. Георгицэ схватился за оружие. Чужак перескочил канаву и заторопился по стежке, огибавшей овраг. Убегая, он смеялся про себя, дивясь бабьей прыти: что это она, из другого мира, что ли, пожаловала? Местные куда покладистей: если огреют, так словом, а не
